Петра Ильича Чайковского и Николая Григорьевича Рубинштейна связывала тесная творческая дружба вплоть до кончины последнего. Началось всё с того, что Николай Рубинштейн был в поиске преподавателей для открытой им Московской консерватории и услышал от музыкального критика Николая Кашкина о перспективном молодом композиторе – Чайковском. Уже на личной встрече Петр Ильич «произвел на него [Рубинштейна] прекрасное впечатление всем своим существом» и Николай Григорьевич решил поддержать молодой талант.
Помогая пока ещё мало зарабатывающему Чайковскому, Рубинштейн поселил его в своей квартире и всячески старался помогать. В письмах своим братьям Анатолию и Модесту Петр Ильич сообщал: «Живу я у Рубинштейна. Он человек очень добрый и симпатичный… Он ухаживает за мной, как нянька, и хочет непременно исполнять при мне эту должность».
Совместная работа Чайковского и Рубинштейна в консерватории является одним из самых интересных периодов для многих исследователей. По словам современников, для учебного заведения это был настоящий расцвет, знаменательная эпоха. Как отмечал один из студентов консерватории, будущий пианист Ростислав Владимирович Геника: «Дружба Н. Г. Рубинштейна и Чайковского ярким светом озарила первое десятилетие консерватории. Москва справедливо гордилась, считая в то время своими этих двух молодых гениев. Великий пианист и великий композитор дали консерватории и создавшейся вокруг нее музыкальной жизни особую художественную атмосферу, особо высокий артистический престиж. Времена Рубинштейна и Чайковского навсегда останутся светлыми и славными воспоминаниями в музыкальных летописях Москвы».
Вместе с Николаем Григорьевичем Чайковский начал посещать знаменитый «Артистический кружок». Сейчас в его здании находится Российский академический молодежный театр. А в середине XIX века дом купца Павла Бронникова был местом притяжения музыкантов, писателей, актеров, художников. Здесь проходили литературные и поэтические чтения, обсуждались музыкальные новинки, спорили о выставках и картинах, разыгрывали сценки и даже устраивали танцы. Именно благодаря Рубинштейну Петр Ильич вошел в музыкальный круг Москвы, обрел новые знакомства, тесно сблизился с музыкантами того времени – Германом Ларошем, Николаем Кашкиным, Карлом Альбрехтом, Николаем Губертом, Петром Юргенсоном, который стал постоянным издателем его сочинений. «Я бы, конечно, никогда не сделал себе имени, если бы у меня не был под рукой такой превосходный истолкователь, как ты», – впоследствии написал Чайковский другу.
Рубинштейн продирижировал самыми крупными симфоническими произведениями Чайковского: это четыре симфонии, увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта» и «Франческа да Римини», «Итальянское каприччио». Именно под управлением Николая Рубинштейна состоялась легендарная премьера оперы «Евгений Онегин» в Московской консерватории силами ее студентов. В благодарность Чайковский посвятил Рубинштейну несколько своих сочинений.
Но не всегда всё было гладко: однажды Николай Григорьевич невольно нанес Чайковскому обиду. Петр Ильич закончил свой Первый фортепианный концерт и был в предвкушении восторженной оценки своего друга, однако ожидания не оправдались. Услышав это сочинение на одном из вечеров в кругу друзей, Рубинштейн обрушился на Чайковского с критикой. В письме к Надежде Филаретовне фон Мекк композитор три года спустя вспоминал: «Из уст Николая Григорьевича полился поток речей, сначала тихий, потом все более и более переходивший в тон Юпитера-громовержца. Оказалось, что концерт мой никуда не годится, что играть его невозможно… что как сочинение это плохо, пошло, что я то украл оттуда-то, а то оттуда-то, что есть только две-три страницы, которые можно оставить».
Конечно, это был удар по самолюбию композитора. Но их дружба была настолько сильна, что Чайковский нашел в себе силы простить слова Рубинштейна. В письме брату Анатолию Ильичу в декабре 1878-го года Петр Ильич написал: «Недавно я увидел во сне, что он, Рубинштейн, умер и что я был от этого в глубоком отчаянии. Я не могу думать о нем без сжимания сердца и без самого положительного ощущения любви». В этих словах воплотилась вся полнота дружеских чувств, которые Чайковский питал к Рубинштейну. Но и сам Рубинштейн понял, что погорячился – в дальнейшем много раз дирижировал Первым концертом, который стал самым знаменитым сочинением Петра Ильича, и первая часть которого сегодня звучит во время награждения спортсменов на Олимпиаде.
Когда 11 марта (23 марта по новому стилю) 1881-го года Николай Рубинштейн скончался в Париже, Чайковский в тот же день написал некролог, опубликованный в “Московских ведомостях”. В декабре того же года он принялся за сочинение Трио в память о великом друге и наставнике. Современники Чайковского отмечали, что Трио произвело невероятное впечатление, и многие во время прослушивания словно увидели перед собой Рубинштейна. “Его покойный друг стоял перед ним, как живой”, – так высказался Николай Дмитриевич Кашкин.
Фотоматериал предоставлен: Российским Национальным Музеем Музыки, Международным благотворительным фондом им. Н.Ф. фон Мекк, фотографом Дарьей Никитиной, а также используется фотобанк проекта: « Моя Россия: музыкальное путешествие»
